Интервью с гостями консерватории
Интервью с народным артистом РФ, профессором Алексеем Борисовичем Любимовым.
В Казанской государственной консерватории им. Н. Г. Жиганова завершился Всероссийский Открытый конкурс-фестиваль студентов фортепианных отделений учреждений среднего профессионального образования «Пианофорум-2022». Ежегодно он собирает молодых пианистов, чья цель – показать себя наилучшим образом, обзавестись новыми творческими знакомствами и оценить перспективы своего музыкального образования. Вместе с ребятами приезжают их наставники, которые перенимают опыт профессоров консерватории и общаются с коллегами на темы музыкальной педагогики и исполнительства.
В рамках «Пианофорума» проходят концерты, мастер-классы и семинары с участием ведущих российских и зарубежных пианистов. В этом году гостем фестиваля стал народный артист России, профессор Алексей Любимов – известный музыкант, один из самых авторитетных специалистов в области исторического исполнительства. В 1997 году он стал инициатором создания факультета исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории.
В Казанской консерватории Алексей Любимов дал несколько открытых мастер-классов и выступил с сольным концертом. В программу вошли фортепианные сонаты Моцарта и Гайдна и избранные экспромты op.90 Шуберта. Концерт прошёл при аншлаге, а после его окончания пианиста долго не отпускали со сцены.
На следующий день нам удалось поговорить с маэстро об исследовательском азарте, кризисе интерпретации и будущем аутентичного исполнительства.
- Алексей Борисович, после вчерашнего сольного концерта я думала, что Вы будете отдыхать до обеда. А Вы уже с утра занимаетесь в зале! Новые творческие планы?
- Да, скоро буду выступать в московском Доме Культуры «Рассвет» вместе с Яной Иваниловой. Программа интересная: песенный цикл «Ступени» Валентина Сильвестрова и экспромты Франца Шуберта. А потом ещё один концерт – он будет на аутентичном французском инструменте фирмы Эрар. Это подлинный инструмент 1848 года, замечательно звучащий и очень хорошо сохранившийся.
- Это очередной раз подтверждает, что два Ваших главных интереса в музыке – аутентичность и современность. Почему так сложилось?
- Меня всегда интересовали малоизвестные, малоисследованные и малоиграемые области музыки, даже если они совсем не имеют ничего общего с фортепиано. Ещё в консерватории я интересовался сначала средневековой эпохой (именно с неё началось моё увлечение старинной музыкой), затем стал изучать Ренессанс и параллельно открыл для себя клавесин. И тогда понял, что та музыка никак не может быть раскрыта современными инструментами. Её надо реконструировать; и это желание овладеть реконструированием старинной музыки меня очень захватило.
Передо мной был, разве что, Андрей Волконский – композитор и очень хороший клавесинист. Он фактически в одиночку, основываясь на случайно найденных записях, мимолётных контактах с европейскими исполнителями, выстроил в 60-70е годы ХХ века целую полосу исполнения старинной музыки. Я и мои друзья пошли дальше, открыли совершенно иной мир аутентичного отношения к музыке XVII-XVIII веков. И эта полоса очищения от современческого отношения, от условий, диктуемых современными инструментами, у нас пошла очень интенсивно. И этот исследовательский азарт открыть новое, точнее, забытое старое, в очень замусоленных вещах и представить их в новом блеске – это был интерес и пафос тех времен.
И то же самое у меня в отношении новой музыки – желание делать то, что не удаётся или не хочется делать другим, быть первопроходцем. Ощущение открытия, нахождения на terra incognita, исследование «белых пятен» – это вообще самое интересное в музыке и в жизни в целом.
- Но ведь Вы не только для себя это делаете?
- Конечно же, это не просто эгоистические открытия. Нашёл что-то интересное для себя – сразу же начинаются исполнительские разработки: а как это сделать, как это подать, с чем связать – как сделать интересным для слушателей.
- А на «Пианофоруме» Вы играли классическую музыку. Почему?
- Когда консерватория пригласила меня дать мастер-класс, я тут же предложил тему – венская классика. Потому что, честно говоря, мне пока неинтересно заниматься романтической музыкой или музыкой классического XX века. Новую музыку я не предлагал, поскольку я не думаю, что будут к мастер-классам специально подготовлены сочинения Стравинского, Шёнберга или Бартока. А венская классика – это некая забытая основа понимания деталей этого языка. Этой музыкой занимаются, её учат, но учат по-фортепианному. У многих музыкантов нет понимания конструкции, композиционных принципов и того, как композитор записывает штрихи, артикуляцию и другие исполнительские требования, поскольку это не было разработано так детально, как в XIX веке. Тем не менее, композитор предоставляет нам не только свободу, но и намёки, чтобы расшифровать то, что в XVIII веке было ясно всем – и педагогу, и самому композитору, и его ученикам, и слушателям, - но затерялось во времени.
- Получается, Ваш сольный концерт – это ещё один мастер-класс.
- Этого я и хотел. Играя во времена своего обучения классические сонаты, я никак не мог войти внутрь этой музыки: играл её как абстрактную классику, без особой вживаемости, чувствительности. Я хорошо помню тот момент, когда меня вдруг прорезало ощущение понимания того, что заложено там, между музыкальными формулами. Это была соната Моцарта – я начал ощущать музыку как свою, как разговаривающую со мной каждой ноткой. Причём говорящей эмоционально и характерно. В каждом повороте музыкальной мысли я ищу какую-то характерность, чтобы каждая деталь мне сказала о себе, чтобы она не провалилась во что-то сопроводительное. Не бывает такого, что композитор пишет что-то – он всегда пишет, зная, для чего и что это значит.
- На мастер-классе Вы сказали, что не любите играть музыку классиков на современных инструментах.
- Да. Я специально взял сонаты Моцарта, которые я очень не люблю играть на роялях Steinway & Sons, потому что они мешают широтой звука, массивностью, металлической вязкостью. Я пытался всё это снять, привести количество звука, соотношение частей фактуры друг с другом на те уровни, которые обеспечивают прозрачность и ясность. Я стремлюсь именно к графичности игры в этой музыке. Она не должна уничтожать выразительность, экспрессивность: риторика, декламация, нюансы должны быть обязательно. Но в классической музыке графика для меня важнее, чем певучесть.
- А есть ли у Вас представление, что будет дальше с линией аутентичного исполнительства?
- Поживём – увидим. На самом деле, в исполнительстве барочной музыки тоже начинается клишированность, потому что оно очень быстро и очень сильно развилось. Я даже не уверен, что в XVIII веке музыканты так владели барочными инструментами, как владеют сейчас, ведь глобализм заставляет людей быть на таком уровне подготовки, который раньше и не снился. И звукозапись, конечно, привела к исполнительскому пределу совершенства. Это не значит, что прекратилось творчество – каждый ищет что-то своё. Будущее меня радует тем, что многие музыканты из традиционного исполнительства – фортепианного, струнного и духового – тянутся к освоению исторических инструментов. Они увидели в этом новый разворот своего профессионального направления, захотели стать мульти-инструменталистами.
- На «Пианофоруме» Вы общались с молодыми музыкантами. Многие из них хотят стать концертирующими пианистами, завоевать мировую сцену. Как, по-Вашему, можно достичь вершины?
- Надо просто быть смелым. Общепринятое мнение часто давит на индивидуальность отдельного человека. Это кажется другим неправильным, вычурным, и вообще «играй, как нас учили». Но я думаю, надо обладать определённой смелостью, уверенностью в своей игре.
- Но ведь исполнителей очень много. И каждый из них пытается придумать что-то своё…
- Сейчас вообще интерпретационный кризис. Исполнителей много, индивидуальности много. Но количество исполнительских решений не бесконечно – в какой-то момент наступает повторение. Конечно, личность каждого – не важно, среднего или великого – исполнителя очень важна. Но в нашем мире много несправедливости. Увы, среда и окружение часто затирают настоящий талант, в то время как на концертную арену выходят люди, одарённые какими-то внешними качествами, но не умеющие ничего сказать музыкой. Что с этим делать? Пытаться расширить свои знания, воспитывать любознательность, тянуться к новому и неизвестному.
- Как Вы в целом оцениваете конкурс-фестиваль? Довольны ли Вы тем, как прошли эти несколько дней?
- Я доволен и уровнем ребят, и их заинтересованностью, и их отношением к искусству. Я не знаю, насколько моя работа воодушевила или, наоборот, выданная мной информация пошла вразрез с тем, как преподают в консерватории. Я почти ничего в музыке не делаю инстинктивно, стараюсь всему дать понимание и объяснение. Поэтому и здесь я старался ответить на все вопросы, но при этом, направить ребят на самостоятельный поиск. Ведь гораздо интереснее делать открытия самому!
Беседовала Елена Ваганова